Мучить короля – это удовольствие, которое быстро приедается, хотя многие самые страшные злодеи в истории так и не обнаружили сего простого факта.
Через некоторое время Аллегра уже мирно держала свое ручное зеркальце из слоновой кости перед королем, который собственноручно соскребал остатки своей спутанной бороды. Я никогда раньше не видела, как мужчина совершает подобный ритуал, в особенности как кто-нибудь сбривает шестимесячную растительность, и зрелище не было ни приятным, ни безболезненным.
Мучения Вильгельма фон Ормштейна только начинались.
Когда наконец нижняя часть его лица превратилась в голую покрасневшую поверхность с порезами то тут, то там, Аллегра довершила его унижение и дискомфорт, опрокинув на кружевной платочек бутылку одеколона и заставив короля протереть свою измученную кожу едким зельем. Прежде мне не приходилось видеть, как пытают королей, но Вилли выдержал процедуру всего лишь с парой стонов.
В ближайшей к коридору комнате раздалось какое-то движение, и мы, строго приказав нашей жертве молчать и не высовываться, поспешили в приемную.
Несмотря на нервные ночные события, несмотря на наше опасное задание по сопровождению короля на дуэль и тайной подмене самозванца на настоящего монарха, одного только вида Годфри в то утро было достаточно, чтобы мы потеряли дар речи.
Разумеется, он выглядел как обычно, разве что немного серьезнее. Но тем не менее мы сразу же осознали опасность, с которой ему предстояло столкнуться: она витала над ним тенью страшного черного ворона.
Пока Ирен, Аллегра и мы с королем волновались о деталях нашего плана, Годфри, не повинный ни в каких манипуляциях, должен был выйти один на один к реальной угрозе, встретиться со смертью в виде дула пистолета, направленного прямо на него. Как бы ни дергала Ирен за нити своих марионеток, как бы отчаянно ни извивалась порочная Татьяна, желая спасти Годфри, он один открыто стоял под прицелом, если вдруг хоть какая-то частичка сценария даст сбой.
Казалось, что Ирен, как и мы, глубоко осознает его уязвимость и наше отчаяние. Она срежиссировала этот визит с той же тщательностью, с какой продумала все события последних двенадцати часов, прошедших с вызова поддельного короля. Она старалась, чтобы ее собственный страх не лег на Годфри, как еще одно крыло тени жуткого ворона. Ее глаза красноречиво приказывали нам придерживаться своей роли, хоть вслух она и поддержала наше решение переждать дуэль в гостинице.
– Я и не ожидал, что вы с такой готовностью уступите моему желанию, – сказал нам Годфри с некоторым изумлением. – Разумеется, я предполагал, что Ирен… – он посмотрел на жену с такой нежной уверенностью, что у меня сжалось сердце, – будет протестовать. От вас обеих я тоже ждал возражений и потому очень рад, что вы прислушаетесь к здравому смыслу и останетесь здесь. Эта дуэль – всего лишь формальность. Мы с Ирен еще успеем к завтраку.
Мы тихо, сквозь стоявшие в глазах слезы, кивнули и пожелали Годфри удачи, обещав молиться за него, после чего попрощались с ними, как совершенно смиренные леди.
– Нам и ехать недалеко, – беспечно сказала Ирен по пути к выходу. – Всего лишь в сады Верхлицкого рядом Театром Сметаны. Скоро увидимся, – сказала она многозначительно, на что мы с Аллегрой не могли отреагировать, а Годфри попросту не заметил. Без сомнения, его обычная чуткость пострадала от предстоящей дуэли со смертью. Впрочем, на его манерах это не отразилось.
Он надел цилиндр и перчатки, и супруги ушли, будто собравшись на ранние скачки.
Как только они вышли, мы с Аллегрой побежали в ее спальню, но встретили на пути крупное препятствие – короля.
– Почему вы шныряете здесь за дверью? – спросила Аллегра со всей учтивостью жены рыбака. Она становилась, как и Ирен, экспертом по усмирению королевских особ.
– Вы могли нам всю схему разрушить, – добавила я своим самым строгим гувернантским тоном, выражающим крайнее негодование.
– Прошу прощения, дамы, – сказал король, пожимая плечами. – Но я не мог устоять перед соблазном увидеть… его.
– Его? – спросила Аллегра.
Но я, однажды наблюдая горячее желание Ирен увидеть «ее», все поняла.
– По крайней мере, он не урод, – признал король.
– Урод?! – Аллегра была в возмущении. – Мистер Нортон? Ирен в жизни не вышла бы за некрасивого.
– Хоть какое-то утешение, – сказал Вилли, улыбаясь мне через ее голову.
Я с ужасом обнаружила, что улыбаюсь ему в ответ.
– Интересно, сможет ли этот английский адвокат по-настоящему защитить себя на дуэли, – размышлял король. – Есть только один способ это узнать, и мне по-настоящему не терпится. Вперед, дамы, мы должны найти мне подходящее прикрытие, а потом раздобыть карету. Я очень хорошо знаю сады Верхлицкого и уверен в том, куда они поедут.
Я посмотрела на Аллегру, а она – на меня. Вилли начал проявлять королевскую решительность. Хоть и говорят, что любопытство сгубило кошку, но любопытный король жаждал отправиться туда, куда вела его Ирен, – на поле чести, где он мог бы понаблюдать, как человек, выдающий себя за него самого, попытается застрелить его более удачливого противника в борьбе за сердце и руку Ирен.
Глава тридцать шестая
Обмен королей
В карете на пути к садам Верхлицкого я пыталась проинструктировать Аллегру насчет героев ожидающей нас драмы.
Его величество Вильгельм фон Ормштейн помогал мне в этом, подремывая и судорожно похрапывая во сне, завернувшись во взятый напрокат плащ с таким великим достоинством, что было почти невозможно поверить, что под этим плащом у него только нижнее белье. Я пыталась не думать ни о том, что надето на короле, – то есть о том, что не надето, – ни об отвратительной задаче, предстоящей нам с Аллегрой в случае успеха затеи Ирен. Поэтому я сосредоточилась на том, чтобы рассказать Аллегре, кто есть кто, хотя казалось, что она меня с трудом понимает.
Бедняжка вцепилась руками в ленты своего премиленького голубого шелкового чепца и перебила меня посреди фразы:
– Умоляю вас, мисс Хаксли! Я не спала всю ночь и не могу уследить за такими запутанными делами. Вы говорите, что секундантами Годфри вызвались быть доктор Уотсон, который связан с самым выдающимся частным детективом Англии Шерлоком Холмсом, а также отвратительный джентльмен, с которым вы познакомились на балу и который, возможно, является либо самим Шерлоком Холмсом, но под прикрытием, либо агентом Татьяны, либо вообще совершенно невинным человеком?
– Да, все верно, Аллегра. Также нет сомнения в том, что под различными масками там будут находиться несколько так называемых телохранителей Татьяны, которые были замешаны в организации подмены короля. Думаю, они ждут, что «короля» немедленно застрелят.
– И где же гарантия, что этого не случится и план Ирен по восстановлению настоящего короля на по праву принадлежащем ему престоле не рухнет?
– Гарантия – сама Ирен, – твердо сказала я.
– Но она должна также проследить за тем, чтобы не убили Годфри?
– Это правда.
– А какова тогда наша роль в переломный момент?
Я вздохнула:
– Мы должны затаиться где-нибудь поблизости, в своей карете, наблюдать и ждать.
– Вы хотите сказать, что мы будем бессильны что-либо сделать?
– Так всегда и происходит, Аллегра, в самые важные моменты в жизни. Вот только большинство людей даже не способно осознать собственное бессилие.
Король рядом со мной встрепенулся и заморгал своими голубыми, как голландские изразцы, глазами:
– Бессилие? Вы намекаете, что самозванец импотент? Да я убью его, если он испортил мне репутацию!
Я уставилась на него в ужасе от того, что он позволил себе так непристойно выражаться в присутствии дам, пусть он и находился в полусне, но живой молодой мозг Аллегры легко уловил королевскую мысль.
– Никто не импотент, ваше величество, – успокоила она Вилли, похлопывая его по королевскому колену. – Уж точно не вы, кому через несколько часов предстоит занять свой трон. А сейчас вам надо отдохнуть и поберечь силы для грядущих дел.
Он закивал, словно соглашаясь с ней, и продолжал кивать, пока его подбородок не упал на грудь и Вилли снова не заснул.
Аллегра откинулась на спинку и поплотнее укуталась в плащ, прячась от утреннего холода:
– Нам придется сильно похлопотать, чтобы заставить короля не высовываться, пока он не нужен.
– Это точно, но Ирен рассчитывает на нас.
Я сказала нашему кучеру, что мы едем на дуэль. Хотя после этого заявления его густые брови и подпрыгнули прямо к потрепанным полям цилиндра, он сбавил ход, въехав в парк, и блуждал по извилистым тропинкам, пока не нашел место, которое нам было нужно.
Я кивком скомандовала Аллегре опустить вуаль и стала глядеть в окно сквозь собственное черное кружевное прикрытие. Хоть я и не заражена врожденной склонностью Ирен к драматизму (а напротив, избегаю его), я не могла в то утро не почувствовать, что наблюдаю за масштабной и интригующей постановкой, где мы с Аллегрой – статисты на заднем плане, у которых есть тайная миссия: помочь одному-двум главным героям сыграть новую удивительную роль, совершить важнейшую трансформацию, так сказать.
